Археолог с Сахалина: В этой науке остаются люди, старающиеся что-то постичь
Корр. ИА SakhalinMedia поговорил со специалистом Ириной Орловой о специфике профессии археолога (ФОТО)Фото: Анастасия Александрова, ИА SakhalinMedia
3 мая 2024. Представьте, что вы сейчас из дома ушли и не вернулись. И там остались разные предметы быта, гаджеты, постельное белье, всего больше тысячи предметов. И вот кто-то пришел это все исследовать. Этот кто-то — археолог. Археология окутана мифами и стереотипами. Большой вклад в это, вероятно, внесли изобилующие романтизацией художественные и документальные фильмы. Но оспорить ее важную роль в сохранении исторического наследия трудно. Так же, как и следующий факт: в эту науку приходят невероятные энтузиасты.
Как, например, Ирина Орлова — сахалинский археолог, которая окончила университет по специальности "история". В 2017 году она пришла в профильный отдел краеведческого музея, а уже в 2021 получила разрешение на проведение археологических полевых работ — "Открытый лист", что является довольно успешным результатом для начинающего специалиста. С тех пор она не раз организовывала экспедиции.
Стать руководителем археологических раскопок, разведок или наблюдений можно при наличии крепких нервов, безграничной любви к профессии, достаточного набора компетенций и, конечно, готовности жертвовать своим личным временем. Более того, по достижении этой цели исследователю предстоит пройти "испытание научным отчетом", где требуется документировать буквально каждую деталь полевых работ.
Корр. ИА SakhalinMedia поговорил с Ириной о ее любимом деле — археологии, специфике профессии, проблемах кадрового голода, а также о людях, которым подойдет данная научная сфера.
— Многие связывают археологию исключительно с раскопками. Что еще включает в себя эта профессия?
— Профессию археология можно разделить на два сезона: полевой и офисный. Первый состоит из археологических разведок и раскопок. Сначала исследователю нужно выяснить, где копать, поэтому он выбирает перспективное место для проведения работ.
Археологические разведки могут проходить без локальных земляных работ и с ними: специалист выезжает на место, помимо прочего изучает спутниковые снимки. На Сахалине, например, он ищет территорию, которая находится рядом с пресной или морской водой — там человек мог добывать себе пропитание, рыбачить. Если сочетаются и пресные, и морские ресурсы, то рядом, скорее всего, находилось поселение.
Когда археолог приезжает на объект, он пешком проходит большое расстояние, ищет материал, называющийся подъемным — это предмет, который лежит на поверхности земли, например, орудие труда, быта. Если такой участок найден, исследователь закладывает маленький раскоп — шурф — благодаря которому фиксирует строение земли, понимает, как глубоко залегает материал. Затем уже проводятся раскопки.
Археолог Ирина Орлова. Фото: Фото: фото из личного архива
Я не с той точки зрения, что все плохо. На самом деле археология прекрасна своей многогранностью и междисциплинарностью. Очень жаль, что ее не показывают такой, какая она есть. Условно, если человек хорошо умеет рисовать, в археологии он будет прекрасным чертежником. Если увлекается 3D-моделированием — может делать ортофотопланы [фотографический план местности без перспективных искажений — прим.ред.], печатать реплики орудий на 3D-принтере. Если он прирожденный писатель — из него выйдет отличный специалист, без труда составляющий научные отчеты. Археология — это наука, которая даст тебе полную реализацию во многих сферах. Она очень творческая.
— Вы получали образование в Южно-Сахалинске?
— Нет, в Санкт-Петербурге.
— Почему решили вернуться на Сахалин?
— Это спонтанное стечение обстоятельств. Я не собиралась возвращаться, главной причиной для меня стала мама. Я переживала, что она далеко, часто об этом думала. А потом она рассказала об интересной ставке в краеведческом музее, и я подумала, почему бы не попробовать себя. Так здесь и оказалась.
Поначалу я вообще не понимала, что делает именно музейный специалист, в частности, археолог: описывает коллекции или же пишет концепции выставок. Чтобы погрузиться и понять пространство, мне нужно было сдать экскурсию по залу археологии, а для этого, конечно, прочесть много литературы. Мне выдали пачку книг, и я сразу поняла, что это мое. Как говорят некоторые коллеги — "она вгрызлась в эту археологию зубами".
Археолог Ирина Орлова. Фото: Фото: фото из личного архива
— Как кадровый голод влияет на качество археологических работ?
— В Сахалинской области археологов меньше десяти, при этом у нас выявлено более 2 тысяч объектов археологического наследия. Я говорю о местах, где когда-то проживал древний человек. Гипотетически такие места археолог должен изучать не только посредством разведок, например, с помощью глазомерной съемки, делая 3D макеты рельефов, но и с помощью археологических раскопок. Но при таком количестве археологов полностью исследовать эти территории невозможно, поэтому каждый будет делать что-то по мере своих интересов.
— Какие находки или, может, открытия вам удалось сделать?
— Открытий никаких, все-таки по меркам археологии я начинающий специалист. Вообще я не очень люблю это слово. В сахалинской археологии "открытие" — это, может быть, пересмотр периодизации. Если, конечно, какая-то серия радиоуглеродных датировок [способ определения возраста органических остатков — прим.ред.] позволит это сделать.
Или, допустим, человек найдет новый тип керамики — это тоже может стать открытием. Но, опять же, для этого нужно провести целую серию археологических изысканий: просмотреть все памятники археологии и комплексно их исследовать. На это не один десяток лет уйдет.
Из интересных находок. В 2019 году мне повезло поучаствовать в международных археологических раскопках в Японии на острове Ребун. Там я нашла в культурном слое [слой земли, сохраняющий следы жизнедеятельности людей — прим.ред.] кость морского животного, в которую была инкрустирована небольшая обсидиановая пластинка. Обсидиан — это вулканическое стекло.
Раскопки в Японии на острове Ребун. Фото: Фото: фото из личного архива
На Сахалине могу отметить находку, которую я сделала во время моей первой археологической разведки в качестве руководителя экспедиции. Мы изучали памятник археологии и нашли на земле наконечник, изготовленный из обсидиана. Были очень рады, поскольку поняли, что это место очень перспективное для исследований. Кстати, мой коллега там почти в обморок упал. Он уже давно мечтал найти обсидиан, но ему никак не везло, а тут поехала я, начинающая, и сразу его обнаружила.
— Сколько специалистов обычно задействовано в экспедициях?
— Все зависит от финансирования и целей экспедиции. Могут быть задействованы палеоботаники, антропологи, палеозоологи и, конечно, геологи. Когда при написании отчета нам нужно правильно описать место, где проводились раскопки, мы привлекаем специалистов, разбирающихся в растительном или животном мире. Они подскажут, что в определенной местности произрастает, например, бамбук конкретного вида, с таким-то латинским названием. Также они могут посоветовать почитать дополнительные источники.
— Вся эта информация имеет значение для отчета?
— В положении РАН о проведении археологических работ прописаны правила для археологических разведок, наблюдений, стандартных полевых работ. Отдельный блок посвящен требованиям к профессиональным знаниям и навыкам исследователя. Любой археолог открывает его первым делом и смотрит, что он уже сделал, а что нет.
— Для того, чтобы получить свой первый "Открытый лист", вы два года подряд участвовали в экспедициях. Расскажите о них.
— Самой забавной из всех — в общей сложности в первые пару лет их было штук десять — могу назвать экспедицию в Томаринском районе. Мы поехали в середине октября, а на севере, как вы понимаете, в это время достаточно прохладно. Портативные газовые печки для отопления мы взяли, но палатки-то были летние, поэтому каждую ночь все просыпались от стука зубов. Причем в палаточном лагере находились парни, которых мерзляками не назовешь, они вполне себе стойкие ребята, а холодно было даже им. Помню даже, что одним утром у нас заедала молния из-за инея, который ее покрыл. Смешная поездка была.
"Холодная экспедиция" в Томаринском районе. Фото: Фото: фото из личного архива
Экспедиция в Корсаковском районе тоже интересна. Мы копали межжилищное пространство — меж древних жилищ — и там вообще ничего не было, ну, может, три отщепа (скол), которые почти никакой информации не несут. Вот мы сидели, кропотливо что-то искали, перебирали, думали, что вот-вот обнаружим находку. А в один из дней наш начальник сказал, что нужно теперь все рекультивировать, то есть закопать. Казалось бы, начинающий специалист мог выйти из себя, потому что месяц провел на раскопе без предметов, потратил много времени и сил. Но для меня это был прекрасный опыт, который дал понимание, что в межжилищных пространствах лучше не копать. Если и будет потом это изыскание, то только как прирезка к основному раскопу.
— Что для археолога является карьерным ростом?
— Человек, который занимается наукой, может получить ученую степень. В археологии это сложнее, чем, например, в истории, где специалисту необходимо написать научный труд, монографию или диссертацию на основании документов, которые хранятся в любом архиве нашей страны. Мы же основываемся еще и на материальных, вещественных источниках, на собственных находках. Конечно, есть коллекции, хранящиеся в фондах музея, но они могли быть неправильно добыты или атрибутированы, поэтому приходится исследовать их заново. Это занимает в разы больше времени, чем в других науках.
— Вы говорили, что стать археологом можно, закончив музейное дело или историю. А кому эта профессия подойдет?
— Археология подойдет человеку творческому, усидчивому и старательному. Когда мы пишем отчет, приходится подолгу сидеть над какими-то данными, искать подходящие фотографии, правильно атрибутировать и описывать предметы. Также человек должен быть физически вынослив. Если он обладает какими-то недугами, археология, к сожалению, ему не подойдет. Кабинетным ученым он сможет стать, но участие в экспедициях будет даваться тяжело, потому что порой это изнурительный труд под палящим солнцем, еще и с лопатой.
Рабочий кабинет археолога. Фото: Анастасия Александрова, ИА SakhalinMedia
Рабочий кабинет археолога. Фото: Анастасия Александрова, ИА SakhalinMedia
Рабочий кабинет археолога. Фото: Анастасия Александрова, ИА SakhalinMedia
— Меняет ли археология отношение к жизни?
— Да, меняет очень сильно. Ты становишься волевым человеком, которого не трогают бытовые трудности. Археология делает из тебя прекрасного организатора, потому что любой "листовик" [держатель "Открытого листа" — прим.ред.] — это в первую очередь руководитель экспедиции. В его обязанности входит составление бюрократической документации, например, приказов на командировку людей; учет денег на содержание экспедиции, поиск материально-технического оборудования для полевого лагеря. Все эти моменты очень помогают в обычной жизни.
— В археологии приходится проходить через множество трудностей. Что вас заставляет двигаться дальше?
— Как говорят мои коллеги, которые тоже были связаны с этой специальностью: "любой археолог немного не от мира сего". Он всегда непонятен другим, просто хочет заниматься своим делом и все. А связано это с энтузиазмом и неадекватным отношением к жизни. Приоритеты у археологов зачастую расставлены неправильно. Другой, например, семью выберет, а мы — работу.
Полевые работы. Фото: фото из личного архива
Подъемный материал. Фото: фото из личного архива
— У вас на стене висят картинки с надписями разными, например, "музей не твой дом". Это напоминание о том, что нужно уходить с работы домой?
— Мы что только там не писали: и "больше отдыхать", и "пожалуйста, не приходи сюда". Это не работает. Эти надписи, как наскальная живопись — друг на друга накладываются.
— Мир постоянно развивается, появляются новые технологии. Как вы думаете, археология всегда будет актуальна или потребность в ней все-таки иссякнет?
— Ну вот одна девушка в США разработала нейросеть для археологов, которая позволяет исследовать космоснимки, например, те же самые Google Карты (6+), на наличие археологических памятников. Она удаляет со снимков лес, изучает всякие рвы, ямы, котлованы и понимает, где гипотетически эти объекты могут находиться. Поэтому я думаю, что археология всегда будет прогрессивной, нужной для человечества наукой, которая позволит изучать древнее прошлое и налаживать связи для понимания самого себя.