22 марта. Алексей ДАНИЛОВ. Психические расстройства всегда вызывали неоднозначную реакцию в обществе. В одних культурах это принимали за воздействие потусторонних сил и одержимость, в других же, например, где практикуют шаманизм, считалось, что только человек с особым даром может впадать в состояние измененного сознания. До сих пор многие полагают, что заболевания психики — это нечто страшное и неизлечимое, а диагноз от врача-психиатра — это приговор и клеймо на всю жизнь. Предвзято относятся и к психологам: бытует мнение, что психотерапия и психологические консультации ничем не отличаются от разговора по душам, а если человек и обратился к специалисту — то он слабак и не может сам ничего решить.
Сейчас, когда у людей больше доступа к информации, заботу о психическом здоровье стали обсуждать гораздо больше, чем раньше, но для большинства людей и по сей день это остается запретной и неудобной темой. О том, что на самом деле скрывается в стенах психбольниц, как понять, когда и к какому специалисту пора обратиться за помощью — в интервью ИА SakhalinMedia с врачом-психиатром сахалинской областной психиатрической больницы Андреем Надменко.
— Как, когда и почему вы решили стать психиатром?
— Начнем с того, что в принципе медицина уже была для меня предопределена, вне зависимости от моих желаний. У меня семья медиков, я рос в этой среде. К нам в гости часто приходили врачи различных специальностей, и психиатры, в том числе.
Будучи уже в институте, на первом курсе я пошел работать в психиатрическую больницу, и меня зацепило. Я видел много страданий, переживаний, и мне хотелось помочь людям с этим справиться и облегчить их муки. Я понял, что хочу делать людям лучше; делать так, чтобы люди не испытывали подобных вещей в своей жизни никогда. Когда ты видишь, сколько людей сталкиваются с одиночеством, с болью, с непониманием, трудно остаться к этому равнодушным.
В психиатрии я уже 13 лет, начиная с 2012 года: прошел путь от санитара до врача, и сейчас я врач-психиатр-психотерапевт.
— Можете рассказать про самый выдающийся случай в вашей практике? Может, была какая-то сложная диагностика или схема лечения?
— Рассказать не могу, потому что когда человек приходит на прием, то все, что было сказано, остается только между врачом и пациентом. Каждое обращение — это очень деликатная и личная ситуация, а людям, которым и без того тяжело, будет потом как минимум неприятно услышать, что их случай придали огласке, даже если это анонимно и без подробностей. Люди, оказываясь здесь, приходят за помощью и ожидают, что их здесь выслушают и поймут.
Дело в том, что в отличие от соматических заболеваний, где зачастую эта проблема не касается никого, кроме самого пациента, в психиатрии все обстоит иначе. Каждая история болезни так или иначе касается родственников пациента, друзей, соседей, и все в этой истории так или иначе участвуют. В конечном итоге разрешается это благодаря тому, что человек попадает на прием, и эта ситуация уже начинает решаться. Поэтому нельзя выделить какой-то конкретный особо сложный случай. Все ситуации, с которыми люди обращаются за помощью, уникальны: от самых простых переживаний из разряда "боится человек за оценки и переживает о том, как о нем подумают другие", до тяжелейших неврозов и психозов.
— Действительно ли психиатр занимается только тяжелыми заболеваниями? Какой на самом деле спектр состояний охватывает ваша специальность?
— Разумеется, мы лечим не только тяжелые заболевания, спектр на самом деле очень широкий: начиная с тяжелых психозов, когда людей экстренно госпитализируют, и заканчивая тревожностью, бессонницей, депрессивными состояниями, и в целом какими-то переживаниями. Кто-то приходит после тяжелого развода, потери близких, ссоры — одним словом, даже какие-то житейские ситуации могут стать поводом для обращения.
К нам приходят самые разные люди: по полу, возрасту, социальному статусу и уровню образования. Нельзя выделить какую-то конкретную группу риска, поскольку это может коснуться абсолютно любого человека. Бывают пациенты на первый взгляд очень состоятельные и успешные, которые просто в жизни оказались в такой ситуации, что "ну вот плохо мне". Человек уже прошел всех врачей, все разводят руками, и никто не знает, что с ним.
Вот тогда уже он попадает на прием к психиатру, где мы начинаем разбираться детально со всеми предыдущими обследованиями, и приходим к выводу, что у человека депрессия, и ее надо лечить. Не стыдно обращаться за помощью, когда она тебе действительно нужна. Если человек чувствует, что в его жизни что-то меняется, и он с этим не справляется, возникает какая-то проблема, то с ней необходимо обратиться к специалисту.
— Сейчас в эпоху интернета люди все чаще сталкиваются с темой психических расстройств. Зачастую бывает так, что люди вычитали какие-то симптомы и начинают думать, что они тоже чем-то болеют. Как вы считаете, это недобрый знак и с этим нужно бороться или напротив — так стигматизация сферы психиатрии будет снижаться?
— С одной стороны, я считаю, что это должно обсуждаться и придаваться огласке. Было бы неплохо создать определенные государственные структуры, которые будут эту тему продвигать в массы, просвещать население, рассказывать о том, что такое вообще психические расстройства и как их лечат. По сей день существует миф, что когда человек обращается к врачу-психиатру, то его обязательно ставят на учет. Это работает только в том случае, если мы имеем дело с тяжелым психическим расстройством, которое требует наблюдения: когда человек не отдает себе отчет в своих действиях, и в своем обострении может совершить непоправимое. Такие пациенты конечно ставятся на учет и наблюдаются регулярно.
С другой стороны, что касается самодиагностики, это, конечно, не очень правильно. Нет ничего плохого в том, чтобы почитать и ознакомиться с проблемой — это нормально, всем людям свойственно любопытство. Но когда люди сами ставят себе диагнозы, не будучи специалистом, то это может им же сильно навредить и усугубить самочувствие.
Например, если человек в состоянии, близком к депрессии, начинает себя накручивать и еще больше погружаться в эту пучину, то, разумеется, в этом ничего хорошего нет. Но это может и подтолкнуть его к мысли, что ему действительно стоит обратиться к врачу, если человек чувствует, что в его жизни что-то не так, и он уже не справляется с какими-то вещами, которые раньше не вызывали никаких трудностей. Если это связано не с физическим здоровьем, а именно с тем, что человек эмоционально не справляется, то здесь можно и нужно обращаться к специалистам — ничего страшного во врачах-психиатрах или психологах нет.
Андрей Надменко. Фото: ИА SakhalinMedia
— Расскажите, чем отличается психиатр от психолога, и в каком случае стоит обращаться к тому или иному специалисту?
— Главное отличие психиатра и психолога — это образование, то есть определенный уровень квалификации, специализации и методы работы. Каждый раз, когда пациент приходит, я вынужден рассказать, что такое психолог, психиатр, психотерапевт. В этом есть некая градация, но не по иерархии, а по случаям, с которыми они работают.
Психолог — это, как правило, гуманитарный специалист, хотя есть и медицинские психологи. Это человек, который занимается диагностикой и может работать в каких-то определенных методах психотерапии. Как правило, психологи работают в доклинических состояниях: там, где человек испытывает трудности в общении, какие-то определенные недопонимания, не может разобраться со своими чувствами, испытывает стресс и тревогу, ему хочется с кем-то поговорить, поделиться, разобраться.
Врач-психиатр — это прежде всего человек с медицинским образованием, который минимум шесть лет учился просто на врача общей практики и еще два года в ординатуре. У него уже идет более плотное обучение в отделениях, непосредственно с пациентами, где он сталкивается с различными патологическими состояниями. Соответственно, у врача-психиатра люди проходят в основном медикаментозное лечение, хотя и не исключены психотерапевтические методики. Там спектр заболеваний самый широкий и включает именно клинические проявления психических расстройств.
Что касается психотерапевтов, это все тот же врач-психиатр, который доучивается уже в методиках психотерапии. То есть человек, который может помочь и словом, и таблеткой, и он обычно занимается более мягкими расстройствами, не из разряда шизофрении или олигофрении. Как правило, это тревожные и депрессивные расстройства.
Здесь необходимо понимать, когда и к кому обращаться. Если это межличностные конфликты и какие-либо сложности в жизни, то это к психологу. Если человек это затягивается надолго и, самое главное, приводит к дезадаптации, то уже здесь необходимо обратиться к врачу-психиатру.
— Как тогда определить, что уже психическое расстройство, а что нет? Как понять, когда, допустим, плохое настроение — это уже депрессия и надо лечиться? И откуда берутся психические заболевания?
— Начнем с того, что психическое расстройство — это, как правило, устойчивое и длительное нарушение психических процессов, таких как мышление, эмоциональное состояние, способность человека адаптироваться к окружающей среде. Получается, в отличие от плохого настроения, которое может длиться день или неделю, депрессия — это именно затяжное состояние, которое уже негативно сказывается на жизнедеятельности человека. Вот она, та самая грань. Допустим, человек с кем-то поругался, и у него на этом фоне снизилось настроение — это максимум несколько дней. А когда человек уже месяц зациклен на каких-то негативных переживаниях, не может заставить себя встать с кровати, что-то сделать — то это конечно уже патология, и тут нужно лечение.
Если коротко, то вот так можно разграничить: если человек самостоятельно справляется со стрессовыми ситуациями, имеет свои какие-то методы борьбы с этим, то это называется адаптивным поведением. Если же человек уже не может сам с этим справиться, то это уже, как говорят врачи, дезадаптивное поведение, декомпенсация — и это повод обратиться к специалисту.
— Откуда берутся психические расстройства? Есть ли какие-то признаки, которые предопределяют, что человек в дальнейшем может заболеть?
— В основном это совокупность внутренних и внешних факторов. Один из внутренних это генетическая предрасположенность — когда из поколения в поколение определенные особенности поведения, определенные особенности нервной системы приводят к тому, что человек становится дезадаптированным, и он нуждается в лечении и наблюдении. Также это могут быть черепно-мозговые травмы, тяжелая инфекция, как правило, воздействующая на органы нервной системы, или онкологические патологии.
Что касается внешних факторов, то это как правило стрессовые ситуации и психотравмы. Хочу заметить, что это не обязательно должно быть все одномоментно — вся это история может длиться в течение нескольких лет, "подтачивая" психику к тому, что расстройство проявляется во всей красе.
— Расскажите, как вообще лечат психические расстройства? Многие думают, что для этого принимают только какие-то тяжелые препараты, от которых человек ничего не понимает и не соображает. Или же некоторые думают, что антидепрессанты вызывают зависимость. Как на самом деле проходит лечение?
— Это очень враждебный миф как по отношению к психиатрии, так и к людям, страдающим психическими расстройствами. Начнем с того, что лечение зависит от состояния пациента. В одном случае хватает просто беседы: когда человек жалуется, например, на тревожность, но мы понимаем, что каких-то определенных сигналов относительно симптоматики нет.
Если же мы видим, что есть какие-то устойчивые длительные симптомы, например, сниженный эмоциональный фон, дезадаптация и так далее, то тут уже нужна фармакотерапия. Разумеется, в более тяжелых случаях, когда у пациента галлюцинации или бред, тоже не обойтись без серьезных препаратов. Поясню, бред это устойчивые убеждения человека, которые не поддаются логическим разубеждением. То есть человек верит в рептилоидов, и вы "хоть тресните", никак не сможете его в этом разубедить.
Соответственно, каждое состояние требует определенного лечения, которое подбирается индивидуально.
— Можете описать, как вообще работают эти препараты?
— У всех препаратов свой спектр действия, даже у тех, что одного вида. Например, витамины группы B, D, которые иногда прописывают, восполняют недостающие ресурсы организма для нормального функционирования.
Есть группа седативных препаратов, то есть это снотворные, успокаивающие препараты. Что касается антидепрессантов, то их существует несколько видов, и все они действуют по-разному. Их объединяет то, что они воздействуют на группы чувствительных рецепторов в нашей нервной системе — они повышают эмоциональный фон и не дают настроению "уйти в минус".
Если говорить о более тяжелых состояниях, то здесь уже применяют нейролептики. Это препараты, которые купируют острые симптомы, такие как галлюцинации, бред и психомоторное возбуждение — когда люди не могут усидеть на месте, они погружены в свое сознание и оторваны от реальности.
Различные сочетания этих препаратов предназначены для того, чтобы улучшить состояние пациента и качество его жизни. Можно очень долго здесь говорить, потому что препаратов в арсенале психиатров огромное множество.
Тематическое фото. Фото: ИА SakhalinMedia
— Расскажите, когда пациенту может потребоваться госпитализация? Это необходимо только в острых состояниях?
— Пациента госпитализируют, если человек нуждается в круглосуточном наблюдении и не подлежит амбулаторному лечению. Причем это не обязательно тяжелые случаи, с бредом и галлюцинациями. В стационаре также находятся и пациенты, которые могут навредить себе, а это возможно и при невротических расстройствах. То есть в основном это более серьезная, выраженная клиническая картина.
Вообще, есть три определенных показания для госпитализации: когда человек опасен для себя и окружающих, когда лечение нужно начинать незамедлительно, и когда человек беспомощен, то есть за ним нужен постоянный уход.
— Что касается мифов, существует ли на самом деле весеннее и осеннее обострения? Если нет, то почему могло сформироваться такое заблуждение?
— Это тоже стереотип, однако он имеет под собой определенную основу. Действительно, когда весной и осенью меняется длина светового дня, и биоритмы начинают перестраиваться, это влияет и на течение некоторых заболеваний. Как правило, чаще начинают обращаться пациенты с депрессивными состояниями, биполярно-аффективным расстройством. То есть это не универсальное правило, но некая тенденция все же есть.
— Ввиду того, что сейчас все больше говорят о психических заболеваниях, действительно ли их стало больше, или люди просто стали чаще обращаться?
— Если сопоставлять, чего стало больше — психических расстройств или обращений, здесь скорее стало больше обращений. Ранее о психических расстройствах было не принято говорить, все это утаивалось, пряталось, это было стыдно. Сейчас конечно эта тенденция уже снижается, люди начинают относиться к себе более внимательно, обращаются за помощью. Стоит отметить, здесь еще влияет современный ритм жизни, больше информации поступает — люди видят, что больше людей приходят к врачу, и сами решаются пойти.
— Учитывая специфику вашей работы, как вы сами заботитесь о своем психическом состоянии? Есть какие-то особые методы?
— Врач-психиатр должен помнить, что основа здоровой психики — это здоровый сон, здоровое питание и физические нагрузки. Это три столпа, на которых держится наше психическое состояние. Поэтому нам, как и всем людям, в рабочем ритме жизни и при всех стрессовых факторах нужно уметь правильно разгружаться — проводить время с друзьями и близкими, заниматься своими увлечениями; вообще замечательно, когда люди весь свой негатив вымещают в спорте. В общем, нужно заниматься тем, что позволяет переключить внимание, побыть наедине с собой и выбросить пар.
Даже обычная прогулка по лесу очень благотворно влияет на душевное состояние. Поэтому обязательно нужно помнить об этом и не забывать, что мы живем один раз и нужно эту жизнь прожить так, чтобы было хорошо, а не будучи в тревогах и переживаниях. Надо давать себе возможность отдыха, быть к себе внимательным и не игнорировать потребности своего организма.
— Сейчас, когда человека окружает масса информации, может ли это повлиять на психику? Есть ли уже какие-то разработанные рекомендации по "цифровой гигиене"?
— Есть такое явление "думскроллинг" — это когда человек тратит массу времени на соцсети или новости, и то и дело черпает оттуда какие-то плохие вести. Здесь необходимо понимать, что пока сам человек сознательно не поймет, что из-за этого у него снижается настроение и нарастает тревожность, то он не сможет самостоятельно ограничить количество поступающей негативной информации.
Если прибегать к примерам, конкретно обращаясь ко мне, то мировые новости, сводки и прочее я смотрю один раз в неделю, в понедельник утром. Далее мне неинтересно, я как бы нахожусь в "информационном пузыре". Здесь важно помнить про то, что мозг склонен фиксировать внимание на каких-то явлениях, поэтому я рассчитываю дозировку этой информации, чтобы не погружаться в этот негатив еще больше.
Поэтому да, надо намеренно ограничивать информацию, смотреть какой контент мы потребляем, потому что мозг любит "дешевый" дофамин, и человек рискует попасть в эту ловушку бесконечного листания новостей.
— Если мы уже заговорили про накручивание себя, так называемую руминацию, как определить, когда это уже выходит за рамки условной нормы?
— Как я уже сказал, люди очень любят заниматься такими вещами, и это приводит исключительно к негативным последствиям. Важно помнить, что мы можем сознательно выбирать, о чем мы думаем, как и сколько, и нужно прилагать усилие, чтобы не заваливаться в этот негатив. Что касается границы нормы, то здесь нужно смотреть каждый случай индивидуально, оценивать уровень тревоги пациента.
Допустим, человек обращается с жалобами на неприятные переживания, размышления. Начинаешь с ним беседовать и понимаешь, что эти переживания возникают на фоне тревоги, нарушения сна. Здесь уже врач-психиатр должен оценить, это доклинический случай или уже ближе к психическому расстройству, из-за чего пациент не может сам разорвать этот порочный круг.
— Как понять, что человеку действительно пора обратиться за помощью. Есть ли какой-то набор "звоночков"?
— Как я уже сказал, стоит обратить внимание на длительные изменения в работе психики и нервной системы: например, если нарушается режим сна, нарушается его качество, продолжительность. Также, если нарушается аппетит, становится либо избыточным, либо, наоборот, снижается. Туда же, о чем уже была речь, — если человеку уже трудно справляться с повседневными делами, нужно прилагать больше усилий.
Также стоит обратиться за помощью, если человек вдруг понял, что уже ничего ему не приносит удовольствие, даже те вещи, которые раньше нравились. Или, может, наоборот, если вместо апатии появилась раздражительность, эмоциональная уязвимость. Иными словами, все то, что мешает привычной жизнедеятельности, — это повод обратиться к специалисту.