Я горжусь тем, что решила прийти в театр - Татьяна Корнеева

28 марта. Татьяну Корнееву связывают с Чехов-центром долгие годы. Она пришла туда в 90-е, период безденежья, нехватки артистов, тяжелых рабочих условий. Начинала с должности помощника режиссера, параллельно с этим осваивала актерское мастерство. Спустя время ушла получать образование и строить семью, решив закончить свою театральную деятельность. Но, как говорится, судьба распорядилась иначе. Получив однажды приглашение на работу, Татьяна Николаевна вновь оказалась в привычных стенах, и с тех пор уже не покидала театр. Сейчас она занимает пост директора Чехов-центра и вместе со своей командой развивает и модернизирует театр, не боясь экспериментов. За спиной — большие проекты, фестивали, театральная премия, открытие Новой сцены и другое. О пути к руководящим должностям, репертуарной политике и о любви к театру Татьяна Корнеева рассказала в интервью ИА SakhalinMedia.

— Татьяна Николаевна, расскажите немного про свою юность. Как культура вплелась в вашу жизнь? Кто или что стало вашим проводником в мир искусства?

— Сколько себя помню, мы ходили в каждый открывшийся кружок в селе Березняки, тогда это еще был Анивский район, а не Южно-Сахалинский. Мне очень нравилось декламировать, я участвовала в чтецких конкурсах. Педагогов по речи у нас, конечно, не было, все драматические кружки или агитбригады вели клубные работники. На школьных собраниях я выступала с какими-нибудь отрывками из прозы, все родители удивлялись и не понимали, как я могла это выучить.  

Детство у меня было насыщенное. Я не любила гулять, зато читала с большим удовольствием, у меня вообще очень читающая семья. Один из моих любимых авторов — Достоевский. У него тяжелый слог, его сложно воспринимать, потом втягиваешься и понимаешь, как это красиво. Отрывки, с которыми я выступала, были, конечно, из школьной литературы. Это и "Эх, тройка! птица тройка…" (12+) — обожаю Гоголя за его тонкий юмор, и финал "Гранатового браслета" (12+) Куприна — считаю, самодостаточный отрывок. Я их, кстати, читала, когда поступала в театральный колледж. Из поэзии я любила Цветаеву, в особенности "Я тебя отвоюю" (16+). Меня этот текст почему-то тронул именно в песне Аллегровой, я еще удивилась, что такая "попсовая", на тот момент, певица исполняет высокие стихи. Но в песне есть не все, а вот полное произведение — космос.

Я всегда интуитивно выбирала литературу, даже когда пыталась поступить в театральный колледж на Сахалине, тогда это был второй набор. Меня не взяли, но пригласили работать в театр.

— Сахалинский театральный колледж открылся в 1994 году, получается, это было в 1995-м?

— Да, в 1995 году я пришла на работу в Чехов-центр. Мне пообещали, что я буду помощником режиссера и сыграю одну роль. А получилось их за мою деятельность 13. У артистов есть амплуа инженю́ и травести́, а так как я была маленького роста, то играла и девочек, и мальчиков. Сейчас я очень благодарна, что попала в сахалинский театр именно в то время, когда здесь было мало артистов, когда был закрыт большой зрительный зал и работал только Черный, а вход находился со стороны проспекта Мира.

Первый спектакль Чехов-центра, с которым я познакомилась, была "Чайка" в постановке Анатолия Евсеевича Полянкина. Позже, когда я уже пришла в театр, другой его спектакль, "Иванов", стал моим самым любимым. В чеховских героях мало жизненной энергии, и Полянкин так тонко это передал… В спектакле были декорации из макраме и казалось, что все персонажи — пауки на паутине.

У меня сейчас всплыл момент из другой, более зрелой жизни, когда мы приехали в Москву с "Грозой" (18+) в рамках "Золотой Маски" (16+). За день до прибытия основной группы наш главный художник и его супруга пригласили меня в усадьбу-музей Поленова. Мы добрались до этого места, вышли к берегу реки. Там был пейзаж, как на картинах русских передвижников: теплый осенний день, ровная гладь реки, красивые кудрявые деревья, вдалеке усадьба, до которой еще нужно добраться на лодочке. Ты смотришь на это и начинаешь скучать. Думаю, Чехов про таких скучающих помещиков и писал. Сама русская природа будто располагает к скучному образу жизни. Поэтому "Иванов" мой любимый спектакль. Он был немного отстраненный от мира, но с большой мыслью, как мне кажется. Я вспоминаю о нем до сих пор.

— В 90-е театр постепенно выходил из затяжного кризиса, тем не менее, было много сложностей. Какая атмосфера царила внутри коллектива?

— Сложности заключались в отсутствии молодежи. Я работала помощником режиссера и, как я шутила, на 50 процентов артисткой 9 разряда. В труппе тогда было-то, по-моему, 17 или 18 артистов. Это, конечно, Владимир Абашев, Клара Кисенкова, Владимир Боговин, Владимир Мироедов, Владимир Тогулев, Галина Соловейкина, Лилия Сафанова и другие. А Татьяна Максимова была на тот момент самая юная артистка Чехов-центра. Вот что можно было делать с этой труппой?

Тогда ведь речь шла о закрытии театра, считалось, что он никому не нужен. Мы жили практически в нищете. Я пришла на ставку помощника режиссера и мне не хватало даже на проездной билет, при этом еще были колоссальные задержки заработной платы. Спасибо большое Марии Александровне Баюшкиной, заведующей труппой и на тот момент завпосту, заслуженной артистке Российской Федерации Гульшат Ибрагимовне Юнусовой, заместителю директора Ирине Осифовне Тагиль за то, что они сохранили эту зыбкую историю.

Более того, никто не знал, сколько мы зарабатываем. Это уже потом, когда стали выдавать расчетные листы, мы уже хоть что-то начали понимать. А тогда мы просто приходили в бухгалтерию и нам на бумажке писали оклад. Страшно вспомнить… Но это было невероятное время, когда мы встречались формально и неформально, вели классные беседы, меня брали на подработку на разную халтуру: я постоянно была Снегурочкой. Можно сказать, что перед вами заслуженная Снегурочка сейчас сидит (смеется). Думаю, что тогда открытие колледжа на базе театра было спасительным решением.

— Как я понимаю, первое время студентам колледжа приходилось ютиться в нескольких кабинетах Чехов-центра.

— Тогда у всех было немного пространства. Большая сцена была закрыта по противопожарной безопасности. На месте нынешнего буфета находился репетиционный зал, класс для сценического действия и еще много чего. В нашем большом фойе тогда была комната выхода артистов на сцену, а в Черный зал зрители заходили со стороны проспекта Мира.

Все равно здорово, это была такая история на выживание. Именно поэтому мы, наверное, такие сильные и закаленные, поэтому мы, порой, так смело и амбициозно идем напролом, завоевываем "Золотые Маски" и признание зрителей не только на Сахалине, но и во многих других регионах страны.

— Первым худруком и директором Чехов-центра был Анатолий Полянкин, он же основал Сахалинский театральный колледж. Вы его еще застали?

— Да, он меня принял на работу. Я прошла все отборочные туры в колледж, на последнем был Анатолий Евсеевич. Мне тогда сказали выучить серьезное женское стихотворение, и я со своим ростом в 1,52 м читала такую лирику, ну это же смешно. Еще я учила "Букву Я" Бориса Заходера (6+), что-то у Зощенко и басню читала. Помню, сидит передо мной приемная комиссия. Мне нарисовали круг, за который нельзя было выходить, я встаю в центр, меня просят начинать. В этот момент я забываю имя Крылова и говорю: "Крылов — Свинья!". Тут вступил Анатолий Евсеевич: "Ну Крылов Иван Андреевич, конечно, не свинья, — сказал он — но продолжайте". (смеется)

— Каким человеком был Анатолий Полянкин?

— Его все боялись однозначно. Можете себе представить, как он проводил собрания, которые длились по 3-4 часа? Это был театр одного артиста. Он выворачивал карманы и говорил: "Нет денег!". Но я считаю, история, которую он придумал с театром, это взгляд в неимоверное будущее. Ведь наименование "Чехов-центр" объединяет в себе очень многое — все виды и направления театра. Поэтому сейчас нас никто не может упрекнуть за то, что мы занялись музыкальным театром, ставим детские спектакли и делаем концерты. Гениально, как мне кажется.

Это была целая история, конечно, но я-то с Полянкиным не работала, да и уехал он уже через год. Анатолий Евсеевич сразу предупреждал, что эта его история в нашем театре временная, при этом он честно выполнял свою работу, и многими вещами, которые были заложены им тогда, мы пользуемся до сих пор. Например, идея создать Чехов-центр — его, а усовершенствовал ее уже Владимир Гаджиевич Беджисов. Это человек, при котором театр расцвел. Именно при нем сделали ремонт в театре, восстановили сцену. Представьте: здание разрушалось, крыша текла, во время репетиций на сцену мог падать снег! Это был холод и голод. До сих пор удивляюсь, как можно было в те ужаснейшие годы не побояться возглавить театр? Эта затея казалась утопией. Но он не побоялся! У него, как у человека с военной закалкой, все работало как часы. Владимир Гаджиевич всегда относился к Чехов-центру с большим трепетом, и мы вспоминаем о нем с большой любовью.

— Вы совмещали работу помощника режиссера и артистки. Что вам было ближе?

— Я думаю, что должность помощника режиссера, этот опыт мне сейчас очень помогает. Я знаю, как устроен театр от и до. Вообще организация закулисного пространства — это высший пилотаж. Должно быть удобно и артистам, и цехам. Помощник режиссера в принципе может удовлетворить все свои потребности: руководителя, режиссера-постановщика и так далее. Другой вопрос, что не все этим пользуются, а я пользовалась с 17 лет, причем мне было неважно, кто передо мной стоял и какого возраста был этот человек. Главное за кулисами — тишина и дисциплина. Театр — сложный механизм, в котором все должно работать как часы.

Я работала за кулисами с азартом, но мне и на сцене нравилось играть. Это совершенно другой мир. Конечно, мне дороги все мои роли, но самая любимая — Катрин в "Восемь любящих женщин". Сейчас я ни грамма не жалею, что меня не взяли в труппу, я благодарю тех, кто меня решил наказать таким образом (смеется), ведь теперь я стала директором театра. Внутренняя закулисная жизнь — мясорубка, и кто-то решается уйти из нее, но никогда не забывает театр — со знаком ли плюс, со знаком ли минус — а кто-то остается и боготворит место, в котором находится.

— Почему вы приняли решение уйти из театра?

— Я ушла из театра, поскольку поняла, что мне нужно учиться. Сидеть все время в помощниках режиссера мне не хотелось, а поступить в театральный вуз я не могла, так как была уже достаточно взрослой. Также я очень хотела семью. Сейчас у меня есть сын, я этому безумно рада. Мне вообще очень нравится, как сложилась моя судьба. Сначала кажется, что она тебя постоянно бьет, а на самом деле это учение, которое закаляет в определенных обстоятельствах и, конечно, потом пригождается.

— Каким был ваш путь в театре после возвращения? Как он привел вас к руководящим должностям?

— Я так не хотела возвращаться в театр, поскольку считала, что в одну реку дважды не входят. Я получила образование, успела даже поработать в Доме культуры и в парке имени Гагарина. Меня все устраивало, у меня был маленький сын. Однажды Мария Александровна Баюшкина предложила мне сходить на встречу с директором Чехов-центра, — тогда это была Инна Валерьевна Петренко — сказала, что меня приглашают. Я отказалась. Но нужно знать нашу Марию Александровну — она добьется своей цели, если для нее это важно.

И вот когда я приехала на встречу с Инной Валерьевной, она предложила мне возглавить отдел по организации мероприятий, тогда это был отдел зрелищных программ. Помню свою первую заявку на грант в Фонд Прохорова, какое было счастье, когда мы его получили! Первый грант Чехов-центра. Я сама описывала проект и составляла заявку вместе с главным бухгалтером Еленой Ивановной Худайбердиевой. Это была победа, которой я вообще не ожидала.

Потом Елена Ивановна стала руководителем и пригласила меня исполнять обязанности заместителя директора. Для меня это был большой риск. Представьте, мы выпускали тогда спектакль "Полковник — птица". Это премьера, а на нее купили, по-моему, 17 билетов. И это в нашем большом зрительном зале на 585 мест! Конечно, для нас это был шок. Я понимала, что предстоит большая работа по возвращению доверия зрителей. Сейчас, когда я вижу полные залы, ажиотажный спрос на билеты, я понимаю, что цель достигнута.

— Хочу затронуть тему театрального колледжа. В 2014 году он прекратил набор студентов, и объяснялось это тем, что Сахалину не нужны молодые специалисты в сфере театрального искусства. Новость была резонансной. Как вы ее восприняли, и отразилось ли это решение на Чехов-центре, учитывая, что большая часть труппы театра на тот момент состояла из выпускников колледжа?  

— Отвечу максимально честно. Самыми сильными курсами были первый и второй, затем пошел, как мы называем "штучный товар". Я думаю, Сахалинский театральный колледж изжил сам себя. Приходишь смотреть на выпускной курс, а тут почти никто не говорит, не двигается, не танцует, все какие-то закомплексованные. Мне кажется, в Чехов-центр мы набрали самых лучших из театрального колледжа. Последней, кого мы приняли в театр, стала Алиса Медведева — нам тогда не хватало Снегурочки на выезды. Сначала она была на договоре ГПХ, потом с ней поработал Антон Коваленко в спектакле "Наследство" и вот так нехотя мы приняли в труппу Алису Медведеву, которая потом стала номинанткой на "Золотую маску". Актерская судьба, конечно, очень непредсказуема.

Никто с "большой земли" не ехал за сахалинским дипломом, а смешивание "родственных кровей" не давало того результата, который был первые два курса. Самый талантливый для меня, конечно, второй курс — Наташа Красилова, Евгений Харитонов, Галя Лавриненко и многие другие. Я им безумно завидовала, потому что должна была учиться вместе с ними. При всем при этом к первому курсу тоже относилась со всей любовью. Это Елена Денисова, Марина Семенова, Анна Антонова — лауреатка "Золотой Маски" — Паша Лаговский, Герман Кокшаров.