Музейное дело в Сахалинской области сталкивается с рядом трудностей, одна из основных — обеспечение должной сохранности музейных фондов. Это касается всех музеев, начиная от школьных муниципальных, заканчивая крупными областными. Несмотря на это, учреждения не стоят на месте и стараются соответствовать современным тенденциям развития. Сегодня, например, уделяется тщательное внимание оформлению экспозиций: нельзя допустить, чтобы какая-нибудь деталь разрушила концепцию выставки и зритель ушел с пустой головой. Одним из самых плодотворных музеев в регионе является Литературно-художественный музей книги А. П. Чехова "Остров Сахалин". Хотя здесь работает небольшая команда, количество интересных проектов, реализованных за последние годы, исчисляется десятками. В интервью ИА SakhalinMedia директор учреждения Евгения Фирсова рассказала, какую научную работу ведет музей, почему на Сахалине превозносят Антона Чехова, зачем музей взял на себя работу с художниками и как обстоят дела с муниципальными музеями.
— Вы пришли в музей книги Чехова в 2015 году и сразу начали работать над его развитием в должности заместителя директора. Каким музей был 10 лет назад и что с тех пор поменялось?
— Я пришла в музей в тот период, когда он только-только переехал в наше здание: тут формировалось новое штатное расписание, проходила адаптация к новым условиям. Одно дело работать в маленьком здании на улице Курильской, где была парочка маленьких экспозиций, другое — когда ты находишься в центре города, имеешь, на тот момент, самый большой выставочный зал в регионе, и тебе нужно создавать новые экспозиции. Первые задачи, которые перед нами стояли — увеличение фондов, появление крупных [научных] публикаций, продолжение традиций, заложенных в том маленьком музее.
Сейчас у нас работает профессиональный состав. Мы организовываем выезды в экспедиции, работаем с потомками каторжан, взаимодействуем с федеральными и региональными музеями. Музей стал частью Международного совета музеев (ИКОМ России). У нас увеличились площади, расширилось направление деятельности — мы захватываем все больше и больше пространства. В свое время мы даже вошли в тройку лучших музеев Дальнего Востока (в 2021 году — прим. ред.) для туризма. У музея много проектов: один заканчивается, сразу начинается другой. Поэтому сейчас мы развиваемся во всех направлениях, в которых может развиваться музей, связанный с именем Антона Павловича Чехова.
— Сколько предметов хранится в фондах музея книги Чехова? Какие экспонаты вы могли бы назвать уникальными?
— У нас более 16 тыс. предметов в основном и научно-вспомогательном фондах. Все они уникальны, даже копии переписных карточек [ссыльнокаторжных]. Начнем с первой коллекции, которая начала формироваться еще в 1989 году, когда у музея не было своего здания — этим занимался Георгий Ильич Мироманов. Был создан общественный фонд, и на поступившие деньги приобретались предметы у семьи [Чехова]. Эта коллекция — фундамент музея.
Сейчас мы храним историю создания книги ["Остров Сахалин"] в предметах. У нас есть копия черновой рукописи, а черновиков, к сожалению, очень мало осталось — это "Остров Сахалин" (16+) и, если я не ошибаюсь, "Невеста" (16+). Есть докнижное издание: мы приобрели в фонды музея журналы "Русская мысль", собрали все главы [Острова Сахалин], которые были в ней опубликованы в 1893-1894 годах, еще до издания книги. Конечно, сердечко музея — сама книга, первое издание 1895 года. Она — основа нашей экспозиции, потому что, в принципе, музей посвящен именно этой книге.
У нас есть и подлинное письмо Антона Павловича Чехова, и разные издания, которые он исследовал, и личные вещи потомков каторжан конца XIX — начала XX века — музей до сих пор их собирает.
Мы ценим каждый предмет, который приходит в коллекцию, потому что отбор довольно-таки тщательный. В отличие от краеведческого, и даже художественного музеев у нас есть специфика, которой мы стараемся придерживаться.
— То есть на фоне всех чеховских музеев по России наш выделяет именно то, что он посвящен конкретно одной книге?
— Конечно. У других музеев есть мемориальные здания, помещения, а у нас — мемориальная книга и предметы. "Остров Сахалин" является энциклопедией жизни Сахалина конца XIX — начала XX века, которую используют [в работе] краеведы, исследователи, историки. Там описана реальная жизнь, реальные люди, проживавшие здесь.
В мире вообще не так много музеев одной книги, в России — единицы. Такой формат музея уникален сам по себе.
"Мы вводим исследование в научный оборот, а дальше дело за учеными"
— Расскажите подробнее, какую научную работу ведет музей книги Чехова?
— У нас есть несколько исследуемых направлений. Первое, конечно же, история книги "Остров Сахалин", ее создания. Как я говорила, мы издали репринт: собрали главы книги из "Русской мысли" и опубликовали в отдельном издании.
Второе направление — жизнь книги после выхода: когда и в каких версиях она переиздавалась. Мы собираем переводы "Острова Сахалина" на разные языки мира, нам их до сих пор присылают. Сейчас мы меняем экспозиции — это, скажем так, результат наших исследований. На входной зоне в музее появилась карта, где указан маршрут Чехова на Сахалин и обратно, и страны, в которых переиздавалась книга "Остров Сахалин". Это такой долговременный проект.
У нас есть исследование "Листая страницы памяти": мы занимаемся поиском коллекции по комплектованию музейных фондов, налаживаем контакты с потомками каторжан, которые попали в переписные карточки либо были где-то упомянуты. Оно тоже интересное, потому что мы собираем разнообразные легенды и мифы, связанные с поездкой Чехова на Сахалин — а их множество. Почти каждая семья видела Чехова, почти каждый с ним встречался. Все, наверное, хотят быть каким-то образом привязаны к поездке Чехова на остров, поэтому вокруг имени писателя создается много выдумок. Но мы не занимаемся развеиванием легенд и мифов — они привлекают туристов. Наша задача акцентировать внимание: где вымысел, где есть кусочек правды, откуда вырос тот или другой миф. Мы помогаем в установке фактов, пишем, как было на самом деле.
Вообще легенда в музейном понимании — это история вокруг предмета, который находится в фондах. Причем она может быть правдивой, не обязательно вымышленной. В общем же понимании легенда — вымысел, придуманное сказание. И здесь надо понимать, что легенда музейная — это одно, а легенда, которая идет в народе — это другое. Мы стараемся наши музейные легенды опровергнуть и подтвердить легенды, которые гуляют по свету.
Еще одно направление наших исследований — коллекция племянников Чехова. Они были здесь в 1958 году: путешествовали маршрутом Антона Павловича и захватили территорию, где писатель не был — Оху, остров Тюлений, Курильские острова. Несколько лет наш реставратор восстанавливал эту коллекцию: графику, личные предметы, которые попали к нам в фонды. Когда мы начали работу [над коллекцией], мы наткнулись на дневник — путевые заметки Сергея Михайловича, племянника Чехова. Потом выяснилось, что у нас очень мало графики. В музее хранилось порядка 200 единиц картин [племянников Чехова], но среди них почти не было сахалинских. Тогда мы начали их искать и нашли: в музее "Мелихово", нашем историко-литературном музее "А.П. Чехов и Сахалин" в Александровске-Сахалинском, Российском государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ), в московском Доме-комоде.
Книга "Остров Сахалин в судьбе Чеховых". Фото: Анастасия Александрова, ИА SakhalinMedia
Книга "Остров Сахалин в судьбе Чеховых". Фото: Анастасия Александрова, ИА SakhalinMedia
Недавно наш музей презентовал двухтомник, где собрана вся сахалинская коллекция племянников Чехова — мы назвали его "Остров Сахалин в судьбе Чеховых". Первый том — это книга "Остров Сахалин" Чехова, проиллюстрированная его племянниками, Сергеем Михайловичем и Сергеем Сергеевичем. Они мечтали это сделать к столетию писателя. Второй том — дневник Сергея Михайловича, также проиллюстрированный. Там собраны переписки, документы, показано, как он готовился к путешествию, с кем встречался. Это наш совместный проект с РГАЛИ. Мы им очень гордимся.
Когда Виктор Иванович Щеглов — наш краевед, кандидат исторических наук, — работал над вторым томом, он сказал, что в восторге от него. Потому что если книга "Остров Сахалин" — энциклопедия сахалинской жизни конца XIX века, то по этой книге можно воспроизвести какие-то моменты середины XX века. Не только потому, что они [племянники] описали, с кем встречались, куда ходили. Они изобразили на своих рисунках все, что видели — даже китобойный промысел. Это очень хороший проект: мы ввели в научный оборот огромное количество материалов, над которым краеведам и историкам еще предстоит работать, где-то опровергать.
Юрий Алин: Каждый предмет должен быть наполнен историей и смыслом Директор Сахалинского областного краеведческого музея об эффекте от "Поющего музея", тенденциях в музейном деле и подготовке к 130-летию
— Исследования вашего музея берутся за основу других?
— Недавно на Сахалине прошла международная конференция ["Остров Сахалин" А.П. Чехова в XXI в.]. Если раньше наши книги публиковались тиражом в 5-10 тыс. экземпляров, то сейчас это максимум 300-500 единиц. В основном все уходит по районам, кому-то достается адресно. Сейчас мы подняли вопрос о том, что у нас публикуются очень интересные вещи, но они недоступны для центральной России. Поэтому когда специалисты приезжают [на Сахалин], они набирают во всех музеях кипы книг и, естественно, потом используют их. То есть мы вводим что-то в научный оборот, а исследователи могут это изучать, проводить атрибуцию (определять подлинность — прим. ред.).
Те же рисунки племянников Чехова: мы прописали все, о чем упоминали авторы, и внесли это в сборник — но авторы тоже не всегда правы. Тут еще знаете сколько можно копаться: то ли место нарисовано, правильно ли, верно ли оно описано. Если бы не конференция, мы бы еще лет пять сидели, изучали и выпустили бы потом третий том комментариев к дневнику Сергея Михайловича со всеми замечаниями. Плюс есть искусствоведческая экспертиза: мы уже разговаривали со специалистами, они предполагают, что художники неправильно указали, какие материалы и технику использовали. Теперь искусствоведы будут этим заниматься, делать атрибуцию картин. То есть это такая нескончаемая история. Исследователи — люди по своей сути азартные, они почти никогда не поставят точку, пока не найдут точное подтверждение своим гипотезам.
"Мы любим каждый наш проект, даже самый маленький"
— У вас было много проектов, реализованных совместно с другими музеями России. Какие вы можете назвать знаковыми? Чем они вам запомнились?
— Я назову не совсем чеховские проекты. Это "Алмазный фонд" совместно с Гохран России — проект, который позволил нам быстро вырасти и выйти за рамки. Мы привозили золото и бриллианты чеховских времен — конца XIX — начала XX века — на страховую стоимость 2 млрд рублей. Алмаз, который по каратам равен площади Сахалинской области, получил имя "Остров Сахалин" — сегодня он находится в Москве в экспозиции Алмазного фонда.
Также это работа с Третьяковской галереей. Мы привезли на Сахалин самый известный портрет Чехова — в исполнении Браза. Этим мы обязаны Валерию Игоревичу [Лимаренко]: если бы не его поддержка, Третьяковка никогда бы не сняла картину со своей постоянной экспозиции. Они не давали этот портрет ни одному чеховскому музею, даже "Мелихово", который находится рядом. Для нас это знаковое событие.
Для меня, человека, который 15 лет проработал в краеведческом музее и много занимался в этнографическом направлении, очень "вкусным" проектом стал "Крузенштерн. Вокруг света". О Крузенштерне, кстати, писал Чехов в "Острове Сахалин". Это был совместный проект с Государственным историческим музеем — они предложили идею, нам она очень понравилась, плюс нас поддержала компания-спонсор. Но то, как мы выбивали предметы... Одно дело дать их другим музеям в Москве, другое — везти на Сахалин. Я директору Центрального военно-морского музея только за глобус Крузенштерна поклялась отдать все зубы и голову, если с ним что-то случится. Он просто в последний момент отказался подписывать договор, сказал: "Знаю я вас на Сахалине, я там служил. Вы когда говорите, что все будет нормально — жди плохого". В общем, спасло нас то, что я Фирсова, а он любит хоккеиста Фирсова.
Зоологический музей РАН поделился с нами колбами с рыбой со стола Крузенштерна, а они никогда их не вывозят. Кунсткамера предоставила шикарную коллекцию с экспедиций [Крузенштерна] — там каждый предмет насыщен историей до такой степени, что аж слюнки текут. Часть коллекции была взята в нашем краеведческом музее — на островах представлена самая богатая коллекция российско-американской кампании, и мы ее показали в рамках проекта. Это было ощущение музейного кайфа: каждый предмет был связан с историей Сахалина, с историей закрепления этой территории за Россией.
Более пафосный проект, который я тоже полюбила, — "Сокровища полковых музеев" из фондов Государственного исторического музея. Он у нас проходил в этом году. В коллекции были представлены предметы конца XIX — начала XX века, собранные в музеях русских полков, которые пережили все перемены в России. Когда ты заходил в зал, появлялось чувство гордости за русскую армию, за русский флот, за то, как они хранили историю, какой образ жизни вели, как чтили все правила, какие у них были библиотеки. В 2015 году, когда я только пришла в музей, мы делали проект с нашими любимыми партнерами, Мелиховским музеем — привозили восстановленные театральные машины, которые использовались для создания шума дождя, ветра, листвы. Это тоже было интересно.
Тематическое фото. Фото: Анастасия Александрова, ИА SakhalinMedia
Еще для меня важны проекты, связанные с современниками Чехова. Наша задача — показать подрастающему поколению, что Толстой, Горький и др. были живыми людьми — такими же, как они. Просто у них был талант, который они сумели выразить. Для обычного подростка эти имена — только заглавие книг или названия музеев, школ, библиотек. А то, что они были реальными личностями, хорошими или плохими, которые оставили для нас замечательное наследие, — об этом не все думают. В этом году мы вместе с музеем Толстого в Москве провели очень нежную выставку — показали взаимоотношения Льва Николаевича и Антона Павловича. Это было так тонко, что у нас всю Книгу отзывов исписали.
Конечно, в каждом проекте есть своя изюминка — то, что оставляет после себя след. Смотришь назад и понимаешь: их столько было, что уже не знаешь что делать. Сейчас еще уровень выставок растет вплоть до оформления: ты думаешь, как акцентировать внимание на том или ином предмете, как грамотно выстроить концепцию и донести идею выставки до людей. Но мы любим каждый наш проект, даже самый маленький. У нас на улице выставка "Дачные правила" (0+) — ботанический сад подобрал растения из каталога Чеховского сада [в Ялте], сделал несколько полено. Мы туда выставляли пальмы, которые я в свое время привезла из Ялты. Причем это не обычные пальмы, а выросшие из семечек, которые упали с пальмы, высаженной Антоном Павловичем. Сейчас они стоят у нас в кабинетах — метра полтора-два в рост.
"Давайте лучше культивировать Чехова, чем кого-то другого"
— Можете по-своему объяснить феномен личности Чехова? Почему он так культивируется в нашей области?
— Он сюда поехал будучи уже известным писателем в сложный для Сахалина период жизни. О Сахалине того времени написано не так много книг. Есть, например, отчет Августиновича, отрывки из которого Антон Павлович использовал в своем издании. Но Августиновича мало кто знал, а Чехова — вся Россия. Его ценят именно за привлечение внимания к нашему острову: в свое время Сахалину было очень приятно, что к нему проявил интерес такой писатель как Антон Чехов. Он провел здесь первую перепись населения, написал книгу, как-то помогал. После поездки в его творчестве появились фразы "мания сахалиноза", "здесь все просахалинено" — это тоже о многом говорит.
Сейчас его больше не за книгу культивируют, а за то, что он здесь был, за другое его творчество. У нас очень любят приводить "негативные" фразы Чехова о Сахалине. Но Антон Павлович убрал из книги "Остров Сахалин" все свои эмоции, их там просто нет. Та же фраза, которую часто используют — "Может быть, на этом острове будут жить люди намного счастливее, чем сейчас" — не вошла в книгу, осталась зачеркнутой в черновиках. Когда имя Чехова присвоили аэропорту [в Южно-Сахалинске], мы начали искать его позитивные высказывания, и они есть. Даже в тот период, когда на Сахалине было не очень хорошо, Антон Павлович все равно находил какие-то приятные моменты, описывал их.
Не о каждом регионе известные писатели создавали книги, которые мы до сих пор читаем и исследуем. Я думаю, привязка к Чехову — это понимание того, что мы являемся частью большой страны. Он великий русский писатель, а "Остров Сахалин" — одно из крупнейших его произведений. Также Чехов сделал огромное количество благих дел: оказывал помощь в строительстве школ, положил свое здоровье на лечение людей, собирал деньги на помощь голодающим. Я считаю, это была разнообразная личность. Чехов отвечал всем, кто ему писал — это тысячи писем. У него была сложная молодость из-за родителей, которым приходилось постоянно помогать. То есть на его плечах была вся семья, и он мог бы поступить по-разному, но остался человеком и помогал всем на протяжении всей жизни.
Чехов много писал — высмеивал то, что мы до сих пор видим вокруг себя. Он и в то время был современным писателем, и сегодня им остается. Прочитайте любой его рассказ, а потом выйдите на улицу, посмотрите по сторонам.
Давайте лучше культивировать Чехова, чем кого-то другого. Только не нужно заниматься популизмом, бездумно коверкая его фразы, которые потом через интернет распространяются по всему миру. Не выхватывайте слова из контекста, искажая их смысл.
Тематическое фото. Фото: Анастасия Александрова, ИА SakhalinMedia
— На Сахалине уже многие годы проводятся две крупные конференции — "Чеховские чтения" (16+) и "Остров Сахалин" А.П. Чехова в ХХI веке (16+). Объясните, какую задачу они выполняют? В чем выражается результат их работы?
— "Чеховские чтения" — это ежегодная региональная конференция, своеобразное место встречи филологов и историков для обсуждения литературы, истории региона конца XIX — начала XX века. Мероприятие проходит в течение 28 лет, и нам много раз говорили, что пора прекратить, что говорить уже не о чем. Вот не поверите — до сих пор появляются темы. Учителя, педагоги и воспитатели ищут новые методы по работе с чеховскими произведениями, историки — какие-то открытия в истории Сахалинской области, филологи — новые смыслы и замыслы в произведениях, их симбиоз с другими писателями или отсылки к чеховской эпохе в современной литературе. Книги [с докладами] издаются и расхватываются по библиотекам как блины — сейчас у нас даже идут запросы от федеральных исследователей. Наш чеховский сборник вырос до уровня научного издания, на него писались рецензии в "Чеховском вестнике" (16+) РАН. Но для публикации мы выбираем не все доклады, а лучшие из лучших, чтобы издание оставалось качественным.
Международная Чеховская конференция проводится один раз в пять лет с 1990 года. В этом году состоялась восьмая, участники были не только из России, но также из Аргентины, ЮАР, Венгрии, Китая, Вьетнама. На мероприятии представили порядка 70 докладов: обсуждали Чехова на карте мира, где и как его изучают. Про переводы тоже говорили. На Чеховской конференции собирается ученое сообщество. В программу включены лекции, открытия выставок, методические занятия, семинары — их проводят члены Чеховской комиссии РАН в школах, университетах, библиотеках и музеях. В этом году участники были в Тымовском, Поронайске, Александровске-Сахалинском, Корсакове и Южно-Сахалинске. То есть мы стараемся максимально широко использовать их приезд на Сахалин.
Все открытия и исследования, которыми делятся ученые, очень важны. Сейчас все ждут публикации [докладов], потому что у нас было много секций, а участникам удалось послушать не все выступления. С выходом сборника они смогут их хотя бы прочитать, при желании поспорить, написать рецензии с комментариями. Это ученое сообщество, тут можно ожидать чего угодно.
Я считаю, мы всегда достойно организовываем конференцию. Наш музей уже несколько лет является ее координатором, а основной учредитель — министерство культуры и архивного дела Сахалинской области. Конференция нужна, чтобы показать, что изменилось в чеховском сообществе на Сахалине, как у нас относятся к Чехову, какие новые открытия, исследования мы сделали. Для ученых это очень важно, они тоже делятся своими знаниями.
"Выставка должна быть продумана от идеи до результата"
— Вы уже рассказали про разные музейные проекты. Можете добавить, сколько человек входит в вашу команду, откуда вы черпаете новые идеи, когда, казалось бы, сделано уже все, что можно?
— У нас порядка 54 человек, с Чеховым работают около 15: это фондовый отдел, где хранят, реставрируют предметы, ведут учет и работают с фондами комплектования; и экспозиционно-исследовательский отдел. Идеи черпаем во время живого общения на совещании либо просто за чашкой чая. Коллеги могут что-то спонтанно предложить, порассуждать о чем-то. Эти мысли нужно вовремя ухватить и направить в нужное русло. Я вот сейчас хожу в "Острова" (круглогодичный молодежный образовательный центр — прим. ред.) как эксперт, общаюсь с детьми — даже там можно поймать пару-тройку идей, которые я потом принесу в музей.
В этом году нам передали огромную коллекцию предметов русского быта конца XIX в. Создатель "Галереи Добра" в Городецком районе Нижегородской области приехал на Сахалин, увидел наш музей и решил сделать нам подарок. Коллеги отправились к нему, выбрали более 360 предметов — они уже здесь, но еще не поступили в фонды, потому что их нужно чистить, реставрировать, консервировать и т.д. Тут у нас проходил "Чеховский сквер" (ежегодный проект музея книги Чехова под открытым небом — прим. ред.) и мы решили сделать "Трогательную выставку". Идею мы взяли у "Трогательного музея" в Москве — нам она показалась интересной, у нас такого еще не было. Все лето на территории музея можно было потрогать старинные предметы: утюги, самовары, весы, монеты, иконы и др. Это необычно, потому что предметы только начали свое путешествие в фондохранилище. Потом к ним сможет прикасаться только хранитель в перчатках.
Для каждого выставочного проекта мы проводим большую научную работу, ищем партнеров. Когда создавали "Дачные правила" — работали с Сахалинским ботаническим садом, подключали "Мелихово", "Домик Чехова" в Таганроге, "Дом-музей А.П. Чехова" в Ялте. Для новой выставки "Братья Чеховы" (12+) тоже поднимали все документы, в том числе в Государственном литературном музее им. В. И. Даля.
У нашей команды есть такой пунктик, что любой, даже самый маленький проект должен основываться на истории и фактах. Мы учим коллег искать документы, сами учимся. Иногда даже находим неожиданные для себя вещи.
Мы делаем также экспериментальные проекты, например, "Сахалинская зима А. П. Чехова". Казалось бы, какая зима? Чехов же был на Сахалине летом. Но готовиться к поездке он начал перед Новым годом, всю зиму этому посвятил! Потом он вернулся домой, и все его зимние письма были о Сахалине. Мы эти письма оформили в виде интерактивной книги, которая у нас потом ездила в Совет Федерации, Государственную публичную историческую библиотеку в Москве, в нашем аэропорту стояла. Мы ее прокатали не хуже Чехова.
В нашем музее работают люди, которые трепетно относятся к тому, что делают. И экскурсии водит 90% коллектива — по временным и постоянным экспозициям.
Евгения Фирсова. Фото: Анастасия Александрова, ИА SakhalinMedia
— Хочу уточнить, в научно-вспомогательный фонд входят еще не описанные предметы, которые требуют исследования?
— Научно-вспомогательный фонд — это описанные предметы, но еще не принятые в основной фонд. То есть они пока не вошли в Госкаталог, не перешли стадию мемориальности. Часто бывает, что предметы с научного фонда рассматриваются на заседании фондово-закупочной комисии, и там уже принимается решение о переводе в основной фонд. Еще у нас есть научный архив — это копии архивных документов. Там наши разработки, проекты, фотографии, все-все-все. Недавно мы перевели из научно-вспомогательного фонда в основной наши первые музейные переписки.
Тут ведь еще вопрос сохранности. Допустим, поступит к нам гвоздь периода каторги. Мы прекрасно понимаем: если его отдать реставратору, тот уберет ржавчину и от гвоздя останется в лучшем случае шляпка. Такой предмет мы не возьмем в основной фонд, потому что не сможем обеспечить его сохранность. И другой пример: однажды потомок каторжан нашел на месте бывшего поселения кожаный каблук с заначкой — там между каждым слоем были монеты. Пока каблук находился в земле — он был целым, а когда оказался на воздухе — начал разрушаться. До нас дошло только два листа с несколькими монетами, но сама история показалась очень интересной. Мы начали восстанавливать все, что осталось от каблука, и потом реставратор сказал, что это можно брать в основной фонд. Такое решение мы и приняли.
У нас все проходит предварительное утверждение, даже продвижение выставок. В музее есть фондово-закупочная комиссия, реставрационный совет, научно-методический совет. Мы всё обсуждаем, где-то спорим, где-то критикуем, потому что бывают разные точки зрения — но это рабочий процесс.
— Сегодня довольно тяжело удержать внимание посетителей, особенно молодых. Насколько тщательно вы ведете работу над концепцией выставок, сценографией, световыми решениями?
— Я уже немного затронула эту тему. Понимаете, это обязательно. Неправильно направленный свет, неправильно выставленный предмет или неправильно оформленный этикетаж (подписи под экспонатами, в которых содержится информация о предмете — прим. ред.) могут испортить всю работу. В зависимости от выставки меняется концепция, даже текст к предметам. Тот же самый чугунный горшок можно представить по-разному: либо мы пишем, что горшок принадлежал Иван Иванычу и использовался для варения каши, либо мы акцентируем, что это предмет быта, сделанный из чугуна, и появился в России в такое-то время.
Выставка должна быть полностью продумана от идеи до результата. Ели вы пропустите концептуальную историю, то зритель у вас уйдет пустой, а он должен уйти с мыслями, которые вы ему заложили.
"Нигде так не поддерживают художников, как на Сахалине"
— У музея книги Чехова уже несколько разных интересных площадок. Какую функцию они выполняют, чем отличаются друг от друга?
— Начну с того, что у нас есть Музей медведя, чью коллекцию мы в свое время спасли по звонку министра культуры и архивного дела. Сейчас музей прекрасно работает в небольшом месте, мы пытаемся сохранить коллекцию в том виде, в котором нам ее передали.
Года три назад Валерий Игоревич предложил мне заняться стратегическим проектом "Художники Сахалинской области". Я сначала не поняла, почему именно мне, а потом дошло — это все Чехов. В окружении писателя постоянно были художники, его брат Николай и сестра Мария тоже писали картины. Мы поняли, что это наша карма и начали работать. Первое, что мы сделали — провели несколько встреч с художниками, выявили их проблемы. А их было несколько: отсутствие конкурсов, мест для экспонирования и мест для творчества. Мы с Валерием Игоревичем, коллегами и художниками облазили все заброшки и новостройки в поисках подходящего пространства — никогда не забуду, как мы в -20°С поднимались на заброшенный элеватор. В конце концов остановились на нескольких вариантах.
Мы сделали реестр сахалинских художников. После нас эту историю растиражировали на федеральный уровень — теперь создается федеральный реестр художников. У нас появилось пространство "Город художников" с выставочными залами и мастерскими — их там около восьми. Создали арт-пространство "Рост" — это молодежная тусовка, где представлено порядка 17 художников. Там обустроены зоны для коворкинга, мастер-классов, выставочный зал для различных экспериментальных вещей. В "Современнике" у нас пока строится зал — сейчас мы занимаем только серединку. В этом году там были очень классные проекты: Дё Сон Ен, Чеботарев, Манткава.
Мое любимое пространство — "Художественная фабрика". Создавая его, мы параллельно исследовали сахалинский художественный фонд — не только музейный, но и частные коллекции. Большая комиссия в составе губернатора, министра культуры, художников и музейщиков просмотрела более 15 тыс. картин за полтора месяца. Общим голосованием мы собрали около 800 картин и назвали эту коллекцию "Золотым фондом Сахалинской области". Мы создали "СовременникЪ", потому что этот фонд нужно показывать людям, а "Художественная фабрика" появилась, так как фонд необходимо подготовить к демонстрации. Теперь в "Художественной фабрике" представлена самая большая экспозиция по истории изобразительного искусства на Сахалине с 1940-х годов до наших дней: там порядка 200 картин из 800, периодически они меняются. Также в пространстве есть открытая реставрация, хранение, небольшие выставочные залы для персональных выставок, зоны для мастер-классов, где проводятся занятия по изобразительному искусству для любителей.
В каждом нашем пространстве художники могут продавать свои картины, также мы выставляемся в Доме правительства, в аэропорту. Мы в принципе везде: участвуем в ярмарках, проводим большие аукционы. Это огромнейший художественный проект. Я очень много рассказывала о нем на разных сборищах — хочу сказать, художники из других регионов в шоке. Нигде так не поддерживают художников, как на Сахалине. Причем среди наших резидентов есть фотохудожники, художники по ткани, дизайнеры.
Тематическое фото. Фото: Анастасия Александрова, ИА SakhalinMedia
За время существования проекта три человека стали членами Союза художников России. Также мы постоянно открываем новые имена. Ежегодно у нас проводится конкурс "Сахалинская Афалина" (6+), где победитель получает 200 тыс. рублей, а за 250 тыс. рублей Сахалинский областной художественный музей покупает в фонды одну из картин. Раз в пять лет проходит творческий конкурс "Сахалин о Чехове" (0+) — последний завершился этим летом. Там есть мини-призы по сертификатам, а главный приз — публикация каталога всех работ художника-победителя. Это тоже немаленькая сумма, поверьте, и работа большого количества людей. Мы делали каталог к юбилею Чеботарева — получился интересный формат, с его интервью и фотографиями. И, кстати, сборник взял бронзу на конкурсе "Печатный двор" (12+) как лучшее краеведческое издание.
Проект стал нашей отдушиной. Он очень сложный, потому что в музее мы работаем с фондами — неживыми предметами и документами, а здесь работаем с людьми. Это было для нас в новинку, но вместе с художниками мы учились взаимодействовать, работать на созидание. В принципе, мы наладили работу, и я надеюсь, что проект проживет еще много лет.
"Маленькие школьные музеи выполняют глобальную задачу"
— Вы возглавляете Ассоциацию музеев Сахалинской области. Какие задачи у этого объединения, какие организации туда входят?
— У нас туда входят школьные, муниципальные и областные музеи. Задачи Ассоциации — оказать содействие, методическую и любую другую помощь музеям. Уже несколько лет мы совместно с Колледжем искусств и Центром непрерывного образования организовываем курсы повышения квалификации для музейных сотрудников. В октябре приезжал замечательный специалист из московского Музея современной истории, который является также реставратором и педагогом — он рассказывал про атрибуцию музейных фондов. До этого мы проводили обучение по проектной деятельности, по работе с посетителями.
Я самолично езжу по музеям, иногда ругаюсь. У школьных музеев, бывает, отсутствует учет — журналы приема предметов. Я на своем опыте знаю много школьных коллекций, которые просто были выкинуты на помойку. Почему это происходит? Уходит учитель — уходит коллекция. К сожалению, взаимосвязь коллекций из школьных музеев с муниципальными до сих пор четко не выстроена. Учитель видит, что у него стоят коробки — а что с ними делать? Плюс школьные музеи не знают принципов хранения предметов и могут заламинировать подлинный документ. Как только вы это сделаете — всё, документ можно выкидывать. Со скотчем то же самое, он очень сложно очищается. Поэтому Ассоциация объединяет музеи, старается им помогать, учить.
У нас еще при министерстве культуры и архивного дела появился проектно-музейный офис. Вместе с Константином Павловичем Гончаровым (руководитель отдела по делам архивов и музеев регионального минкультуры — прим. ред.) мы ведем тщательную работу с муниципальными музеями: выезжаем к ним, что-то подсказываем, где-то помогаем взаимодействовать с местной властью. Также мы проводим различные фестивали, форумы, чтобы подтолкнуть наши муниципальные музеи на взаимодействие с музеями из других субъектов. То есть мы пытаемся их расшевелить, хотя у них много своих сложностей. Но такая поддержка дает понимание, что они часть чего-то большого. Это их немножко бодрит.
Евгения Фирсова. Фото: Анастасия Александрова, ИА SakhalinMedia
— Хочется подробнее поговорить про школьные музеи. Для чего они нужны, какие бывают? Возникает ощущение, что в последнее время они становятся заложниками только одного направления — патриотического.
— А что в вашем понимании патриотизм?
— Любовь к родине.
— Это разве плохо?
— Нет. Но меня интересует, есть ли в нашей области школьные музеи на другую тематику.
— Конечно. У нас есть музеи, которые создавались очень давно, например, Александровский школьный музей — он собирает историю своего муниципалитета. Сейчас, я думаю, наиболее актуально показывать военно-историческую тематику. При этом нельзя забывать про людей, которые внесли вклад в развитие региона. Нельзя забывать и про то, что наш регион — часть большой страны.
Сегодня на плечах у школьных музеев очень большой пласт работы: поисковая, исследовательская, просветительская. Они это показывают через свои коллекции, экспозиции. Для меня большим примером является школьный музей моего родного города Горнозаводск — он даже занимал призовые места на федеральном уровне. Но я знаю, что этим музеем занимается один педагог, на ней лежит все. Школьный музей — это человек. Есть человек — есть школьный музей, нет человека — нет музея.
Школьные музеи нужны для того, чтобы дети ассоциировали себя частью большой страны. Те материалы, которые они сегодня собирают, являются частью региона, а регион — часть страны. Пока они могут понять это только через школьный музей — не каждому удается доехать до муниципального музея, что говорить про областной. То есть у этих маленьких музеев очень глобальная задача: возбудить в детях чувство любви к родине, к месту, где они проживают, к своей стране.
То, что у них есть какие-то логистические и методические проблемы — это уже моя боль. Поэтому я очень аккуратно пытаюсь вклиниться туда со своими музейными стандартами.
Моя цель помочь, а не навешать на учителя еще больше задач, за которые, как я думаю, ему не доплачивают. Хорошо, если доплачивают, но в основном это делается по их желанию. А когда они начинают, то уже не могут бросить детей, которые за ними хвостиками ходят, не могут бросить коллекции, за которые уже несут ответственность.
Школьные музеи нужно беречь. Пускай занимаются военным патриотизмом — в настоящее время это актуально. Главное, чтобы все, что сегодня собирается, не исчезло через 10-15-20 лет. Вот сейчас, к примеру, в архивах семей почти не осталось фотографий с периода Великой Отечественной войны. Потому что школьники в свое время забирали их из дома и приносили в школу, а не в музей. Тогда еще не было возможности оцифровки, все крепилось на клей, а потом ушло в небытие. Вот это главная беда, которая может быть. А так школьные музеи делают большое дело — формируют общество, которое любит свой край.
"Проблема сохранения музейных фондов стоит очень остро"
— Какой этап развития переживает музейное дело в Сахалинской области?
— У нас много всего происходит. Музеи развиваются, пытаются не превратиться в Дома культуры, не забыть свои основные направления деятельности. Главное — это наши фонды, учет, хранение, сбор, комплектование и сохранение истории для будущих потомков. Мы переживаем трансформацию, внедряя новые технологии в нашу деятельность, и решаем проблему с сохранением музейных фондов. Этот вопрос на Дальнем Востоке стоит очень остро, об этом неоднократно говорила директор Приморской картинной галереи Алёна Доценко. В ДФО мало реставраторов, которые бы восстанавливали, консервировали музейные фонды — на Сахалине их не хватает совершенно.
Проблему нехватки сотрудников постепенно решает наш университет. Тем более, в наших музеях сейчас довольно-таки неплохие условия работы: есть аренда жилья, достойная зарплата, возможность развиваться творчески в разных направлениях. Но кадровый голод все равно существует, в особенности это касается реставраторов. Наш долг — сохранить музейные фонды. Кроме нас этого никто не сделает.
